Егор Бакалов.

Публиковался в коллективных сборниках, а также журналах: "Литературный Омск", "Пилигрим", "День и Ночь", "Мир увлечений".

В 2008 г. выпустил книгу «Слепота», которой была присуждена областная молодёжная литературная премия имени Ф.М. Достоевского.

* * *

Не даю покоя пустой квартире,

скрежещу зубами,

свой мозг прокручиваю на мясорубке,

сердце уже надулось в микроволновке,

молчащее время вселилось в чёрное пианино,

так мало тебя в моей жизни,

так много тебя во мне.

* * *

Не знаю как выбраться из пожелтевшей мгновенной старухи,

из-под земельного брюха, туго набитого холодным дождём,

объятый студенистой дрожью вечнозелёных воспоминаний,

жду, пока торопливые листья укроют моё лицо,

спрячут от заколоченных наглухо опустевших сараев,

от проникающих сквозь сон и закрытые шторы утренних птичьих криков,

от развалившейся на солнце счастливой выброшенной раскладушки,

ото всей этой единственной в жизни

навсегда наступившей зимы.

* * *

Пустое ведро надеваю на голову.

Вонзаю ладони в податливую темноту,

в картофельные переживания терпеливого погреба,

запертого на летнюю спячку.

Натыкаюсь на просунутое в отдушину солнце.

Жую запёкшиеся губы,

озираюсь на молчащие заспиртованные огурцы,

наблюдаю зарождение жизни в забродившем варенье.

Прятаться буду на дне

старых бабушкиных ботинок

до самых заморозков,

пока мамка не найдёт.

* * *

Изнутри лицо своё начисто выскреб

ото всяких проявлений проваренных чувств.

Толстыми нитками

пришил обратно к груди

солоделое сердце.

Сжался, скукожился в комочек

выплюнутой жевачки.

В застывшей квартире

лежал оставленною запиской.

Так забывал о тебе.

* * *

Наконец, не выдержав, скидываю одеяло,

свешиваюсь с кровати

и долго всматриваюсь в темноту:

конечно же там никого нет,

кроме выброшенных носков

и запуганных сломанных кукол.

Волосяное щетинистое чувство не покидает меня.

Кушаю сметанку, творожок, маслице.

С упоением ищу в холодильнике вечное упокоение.

Закрываю руками лицо,

прячась от мух, наполнивших кухню.

Приходят дворники с мётлами, лопатами, вёдрами,

выгребают моё одиночество,

опавшие листья моей тишины,

замурованное моё счастье.

* * *

В маршрутном такси

читал свою последнюю ветхую книгу.

Сосредоточенно кашлял.

Отсыревшими пальцами ворочал страницы.

Словно указкой,

водил бородой по выцветшим строкам.

Сквозь набухшие пожелтевшие линзы

пробирался в гущу дремотного прошлого,

в тёмную окоченевшую молодость,

далеко восвояси.